Интерьер

Михаил Лермонтовстихотворение«Родина»(Люблю отчизну я, но странною любовью!). Михаил Лермонтов — Родина (Люблю отчизну я, но странною любовью): Стих Люблю но странною любовью

Весной 1912 года Сергей Есенин окончил церковно-учительскую школу, летом переехал в Москву и начал работать в конторе мясной лавки купца Крылова, у которого служил его отец. Крылову принадлежало домовладение по Б.Строченовскому пер., д. 24. В Центральном государственном историческом архиве г.Москвы хранится «Дело московской городской управы. Об оценке владения, принадлежащего Крылову Николаю Васильевичу».

Последние страницы второй книги «Жизни Арсеньева» посвящены поре мужания юного Арсеньева. Удивительная зоркость, тонкое обоняние, совершенный слух открывают перед юношей все новые красоты природы, все новые сочетания между ее компонентами, все новые и прекрасные формы ее созревания, весеннего расцвета.

Летом 1912 года Мейерхольд и его труппа дали несколько представлений в Териоках - небольшом финском водном курорте в двух часах езды по железной дороге от Петербурга. Артисты сняли на все лето просторный загородный дом, окруженный огромным парком. Именно сюда почти каждую неделю Блок приезжает к жене. Играют Стриндберга, Гольдони, Мольера, Бернарда Шоу. Любови Дмитриевне поручены ответственные роли, она в восторге. Она любит общество, веселье, переезды, оперу, Вагнера, танцевальные вечера Айседоры Дункан, всяческую жизнь и движение. Ее счастье радует Блока. Его чествуют в Териоках, но он все сильнее ощущает усталость.

Василий Устинов.

ТЮТЧЕВ
И ВРЕМЕННЫЙ ПАТРИОТИЗМ ПОЗНЕРА

Родина . М.Ю. Лермонтов.

Ее степей холодное молчанье,
Ее лесов безбрежных колыханье,

Разливы рек ее, подобные морям;
Проселочным путем люблю скакать в телеге
И, взором медленным пронзая ночи тень,
Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге.
Дрожащие огни печальных деревень.

В степи ночующий обоз

Чету белеющих берез.
С отрадой многим незнакомой
Я вижу полное гумно,
Избу, покрытую соломой,
С резными ставнями окно;

И в праздник, вечером росистым,
Смотреть до полночи готов

Под говор пьяных мужичков.

Перечитав это лермонтовское стихотворение, начало которого послужило Познеру эпиграфом к сегодняшней передаче, захотелось немного поразмышлять в тишине, «где оскорбленному есть чувству уголок». Причина: очередная победа либералов-космополитов.

Иезуитство современного либерально-космополитического (безродного) сознания, проявляемое при соприкосновении с высокими духовными феноменами русской национальной культуры в сиюминутных общественно-политических ток-шоу или иных схожих форматах, режет слух и отчетливо выявляет истинное лицо его носителей, их цели и задачи, а также способы, которыми они пользуются для достижения своих сионистских гранд-задач.

Все это старо как мир и напоминает аналогичные поступки ветхозаветного Иакова, сына Исаака, сына Авраамова: покупка первородства и подлог с отцовским благословением. (Быт. 25, 27-34; 27, 5-29). Здесь мы также наблюдаем прямой подлог и искажение истины, обусловленное узко-национальными соображениями еврейства. И если поступки Иакова были оправданы ветхозаветным обетованием, то лицедейство Познера уже не имеет оправдания в свете Евангельской Истины, а потому является лишь талантливым враньем и лукавством.

Познер совершает два подлога:
- сознательно выдергивает из контекста первую строчку, чем искажает весь смысл стихотворения;
- сознательно использует экран для своих истинных целей: укоренения в сознании зрителей невозможности появления самой мысли о какой-либо попытке ущемления в России небывалой еврейской свободы, которой они весьма эффективно пользуются все последние годы.
Всем ясно, что погромы уже неосуществимы в реальности, но им этого мало. Многовековой страх перед неприятием, нелюбовью, или даже ненавистью населения, сидит в их исторической памяти крепко. Они и сами отчетливо понимают (чему свидетельствует Солженицын и Э.Тополь), что эгоистически используют любую страну своего пребывания. Во всех государствах, ныне называемыми «цивилизованными», их в прошлом гнали, преследовали и убивали как по религиозным, так и иным мотивам: экономическим, политическим, а также просто национальным. Так или иначе, везде они осуществляли деятельность противоположную интересам коренного народа, иными словами - антигосударственную.

Если быть действительно честным, то вполне очевидно что не татарские, калмыкские, и не любимые ими кавказские проблемы подобного рода беспокоят потомков Авраама, Исаака, Иакова. Беспокоит их только собственная свобода проживания и гарантированная законом - обязательно с солидным запасом - неприкосновенность, даже запрет на любой контекст, где имеется смысловая связка «еврей-плохо». Всеми ими страстно и искренне мечтается о прекрасном и светлом будущем, когда в сознании всех остальных народов Земли пропадет само понятие "национальность". Кроме как у них самих, конечно, поскольку потерять его они не могут вот уже 4.000 лет.

Никакой честный еврей не станет всерьез отрицать наличие у своего народа многотысячелетнего опыта и способности к выживанию на чужих, зачастую враждебных территориях. Только евреям, как одному из древнейших народов Земли, удалось сохранить свою самоидентификацию, веру и даже национальные особенности во внешнем облике, даже несмотря на потерю живого языка общения! (иврит был искусственно реконструирован лишь в прошлом веке) . Им удалось сохранить древнейшую монотеистическую религию, а научные и экономические успехи, успехи в искусстве – все это не только не оставляет аргументов оспаривать их выдающиеся врожденные способности к выживанию как народа, но и заставляет с мистическим недоумением удивляться этому. Поэтому евреи имеют достаточно оснований считать себя народом избранным.

При анализе этого еврейского феномена, скорее всего, нам надо будет согласиться с одним из следующих его объяснений:

Евреи генетически отличаются от прочих народов Земли в лучшую сторону;

Евреи - богоизбранный народ (по желанию «бого» может игнорироваться).

Первое невозможно, т.к. обрушает основы самосознания человека, как homo sapiens. Второе более вероятно и, скорее всего, примется любым – как атеистом, так и верующим. Объяснения будут разными, но в финале неизбежно - преимущество имеется. Я придерживаюсь второй версии в ее христианском осмыслении, что, однако, не отрицает жизнеспособность ее материалистического обоснования.

Однако вернемся в выкрутасам Познера. Жаль, что ни Бабурин, ни Крутов не привели дальнейшие строки из того же стихотворения «Родина», первую строфу из которого так неудачно поставил в эпиграф передачи Познер:

...
Но я люблю - за что, не знаю сам -
…
Люблю дымок спаленной жнивы,
В степи ночующий обоз
И на холме средь желтой нивы
Чету белеющих берез.
С отрадой многим незнакомой
Я вижу полное гумно,
Избу, покрытую соломой,
С резными ставнями окно…

Разве в душе Познера могут присутствовать эти чувства в такой их сущности? Ведь он относится к "... С отрадой многим незнакомой...". Или он способен:

И в праздник, вечером росистым,
Смотреть до полночи готов
На пляску с топаньем и свистом
Под говор пьяных мужичков.

Все это ему незнакомо в ощущениях, однако при этом он отчетливо понимает умом о чем идет речь. Он даже искренне верит, что у русских наличествуют именно эти чувства.

Причина проста: отсутствие сыновней любви к Отечеству, того самого патриотизма, русского патриотизма, который не осознаваем умом и проистекает из незнакомых ему глубин русского национального самосознания, из той непонятной и ненавидимой русскости, которая вызывает у него те же чувства и мысли, что и у Чубайса: - ... Вы знаете, я перечитывал Достоевского в последние три месяца. И я испытываю почти физическую ненависть к этому человеку. Он, безусловно, гений, но его представление о русских как об избранном, святом народе, его культ страдания и тот ложный выбор, который он предлагает, вызывают у меня желание разорвать его на куски...

Именно этими словами Чубайса можно выразить отношение Познера к русским гениям. Хотя я думаю, что Чубайс и Познер в принципе не могут считать кого-нибудь из русских людей гением. К этим чубайсовским словам вполне можно добавить книгу "Кицур Шульхан Арух" и стихи нашего современника Д. Маркиша:

…
Я говорю о нас, сынах Синая,
О нас, чей взгляд иным теплом согрет.
Пусть русский люд ведет тропа иная,
До их славянских дел нам дела нет.
Мы ели хлеб их, но платили кровью.
Счета сохранены, но не подведены.
Мы отомстим - цветами в изголовье
Их северной страны.
Когда сотрется лаковая проба,
Когда заглохнет красных криков гул,
Мы станем у березового гроба
В почетный караул...

Потому понятно, что Познер:

...
Не поймет и не заметит
Гордый взор иноплеменный,
Что сквозит и тайно светит
В наготе твоей смиренной. (Тютчев)

Такое мироощущение русской души ему даже враждебно:

...
Удрученный ношей крестной,
Всю тебя, земля родная,
В рабском виде царь небесный
Исходил благословляя. (Тютчев)

И он испытывает "почти физическую ненависть" к так любимым и понятным каждому русскому чувствам:

...
Эти бедные селенья,
Эта скудная природа -
Край родной долготерпенья,
Край ты русского народа. (Тютчев).

Завершить все же хотелось по-доброму, а потому отсылаю Познера к мнению его коллеги, жившего более полутора столетия назад – критика Н. Добролюбова, который в статье «О степени участия народности в развитии русской литературы» отметил, что Лермонтов, рано постигнув недостатки современного общества, понял, что спасение находится только в народе (выд. С.К.).

«Доказательством, - писал критик, - служит его удивительное стихотворение «Родина», в котором он становится решительно выше всех предрассудков патриотизма (выд. С.К.) и понимает любовь к отечеству истинно, свято и разумно». (Полн. собр. соч., т. I, Гослитиздат, 1934, стр. 238).

Я думаю, что позиция Познера заключается не только в ставке на повальное незнание согражданами отечественной классики и сознательном выдергивании из контекста одной строчки, но и в собственном его невежестве. Трудно поверить, что этот умный, но выросший заграницей человек, основательно знаком с русской культурой, а тем более ее понимает. Он умен поверхностным умом и всего лишь высокий профессионал своего жанра. Для этого глубины осмысления не требуется, но только цепкость, находчивость, широкое образование и значительный жизненный опыт. Познер - классический экземпляр теплохладного общечеловека. Он не лишен совести, но той, что находится в полном согласии с Талмудом и Кицур Шульхан Арух’ом.

Познер пребывает в спокойной уверенности, что достиг уровня немногих счастливцев - по-настоящему умных людей современности. Ему невдомёк, что истинность знания заключена в любви к Богу, своему народу, семье и к ближнему, и вполне комфортно ощущает себя наедине с последними тремя, первое из которых точно не русский народ.

Но я люблю - за что, не знаю сам -
Ее степей холодное молчанье,
Ее лесов безбрежных колыханье,
Разливы рек ее подобные морям;
Проселочным путем люблю скакать в телеге
И, взором медленным пронзая ночи тень,
Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге,
Дрожащие огни печальных деревень.
Люблю дымок спаленной жнивы,
В степи ночующий обоз,
И на холме средь желтой нивы
Чету белеющих берез.
С отрадой многим незнакомой
Я вижу полное гумно,
Избу, покрытую соломой,
С резными ставнями окно;
И в праздник, вечером росистым,
Смотреть до полночи готов
На пляску с топаньем и свистом
Под говор пьяных мужичков.

Анализ стихотворения «Родина» Лермонтова

В позднем периоде творчества Лермонтова появляются глубокие философские темы. Присущее ему в юности бунтарство и открытый протест сменяются более зрелым взглядом на жизнь. Если раньше при описании России Лермонтов руководствовался высокими гражданскими идеями, связанными с мученической смертью на благо Отчизны, то теперь его любовь к Родине выражается в более умеренных тонах и напоминает патриотические стихотворения Пушкина. Примером такого отношения стало произведение «Родина» (1841 г.).

Лермонтов уже в первых строках признается, что его любовь к России – «странная». В то время ее было принято выражать в высокопарных словах и громких заявлениях. Это в полной мере проявилось во взглядах славянофилов. Россия объявлялась самой великой и самой счастливой страной, имеющей совершенно особый путь развития. Все недостатки и беды игнорировались. Самодержавная власть и православная вера объявлялись залогом вечного благополучия русского народа.

Поэт же заявляет, что его любовь не имеет каких-либо разумных оснований, она является его врожденным чувством. Великое прошлое и героические деяния предков не вызывают в его душе никакого отклика. Автору самому непонятно, за что ему так невероятно близка и понятна Россия. Лермонтов прекрасно понимал отсталость своей страны от Запада, бедность народа и его рабское положение. Но не любить собственную мать невозможно, поэтому он восхищен картинами необъятного русского пейзажа. Используя яркие эпитеты («безбрежных», «белеющих»), Лермонтов изображает величественную панораму родной природы.

Автор не говорит прямо о своем презрении к жизни высшего общества. Оно угадывается в любовном описании простого деревенского пейзажа. Лермонтову намного ближе поездка на обычной крестьянской телеге, чем прогулка в блестящем экипаже. Это позволяет почувствовать на себе жизнь простого народа, ощутить свою неразрывную связь с ним.

В то время господствовало мнение, что дворяне отличаются от крестьян не только образованием, но физическим и нравственным устройством организма. Лермонтов же заявляет об общих корнях всего народа. Иначе чем еще можно объяснить неосознанное восхищение деревенской жизнью. Поэт с радостью готов променять фальшивые столичные балы и маскарады на «пляску с топаньем и свистом».

Стихотворение «Родина» относится к числу лучших патриотических произведений. Его главное достоинство заключается в отсутствии пафоса и огромной искренности автора.

«Родина» (1841). В этой «пушкинской», по словам Белинского, «вещи» Лермонтов точными, ясными, прозрачными словами и простыми стихами сказал о Родине и своей любви к ней. Стиль Лермонтова лишен выспренности, патетичности. Он сдержан. Однако поэт не скрыл своей взволнованности, и это сказывается в переменах интонации, в замедлении и убыстрении ритма стиха, в чередовании размеров.

Люблю отчизну я, но странною любовью!
Не победит ее рассудок мой.
Ни слава, купленная кровью,
Ни полный гордого доверия покой,
Ни темной старины заветные преданья
Не шевелят во мне отрадного мечтанья.
Но я люблю - за что, не знаю сам -
Ее степей холодное молчанье,
Ее лесов безбрежных колыханье,
Разливы рек ее, подобные морям;
Проселочным путем люблю скакать в телеге
И, взором медленным пронзая ночи тень,
Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге,
Дрожащие огни печальных деревень.
Люблю дымок спаленной жнивы,
В степи ночующий обоз
И на холме средь желтой нивы
Чету белеющих берез.
С отрадой, многим незнакомой,
Я вижу полное гумно,
Избу, покрытую соломой,
С резными ставнями окно;
И в праздник, вечером росистым,
Смотреть до полночи готов
На пляску с топаньем и свистом
Под говор пьяных мужичков.

В стихотворении «Родина» Лермонтов назвал свою любовь к Отчизне «странной». В нем ничто не вызывает волнений: ни мир, не нарушаемый войнами, ни «заветные преданья», ни нынешняя «слава», достигнутая кровопролитными сражениями. Любовь Лермонтова к Родине действительно «странная». С одной стороны, его привлекает масштабность, обширность, богатырство (степи холодно-безмолвные, леса безбрежные, разливы рек, подобные морям), с другой - ему отрадны и низкие картины, деревенский неказистый быт (печальные деревни, дымок спаленной жнивы, ночующий обоз, пляски пьяных мужичков). Величественное парадоксально соединено с обыкновенным, повседневным. Отсюда и в тональности «Родины» возвышенное совмещено с умиляющим и трогательным. Поэт любит природу Родины, широту и безбрежность, любит современную ему деревню, потому что именно в ней наиболее полно и глубоко сохранилась любезная его сердцу патриархальность. Сохранилась, может быть, ценой бедности. Ну, а если есть и достаток («полное гумно»), то это вызывает в нем настоящую «отраду». Здесь живут простые, работящие люди, неравнодушные к красоте («с резными ставнями окно»), цельные, целиком отдающие себя делу или празднику. Он любит деревню, потому что в ней живо согласие людей с природой, между собой, внутри себя и с Богом. Этот уклад исчез или почти исчез из городской жизни, где так мало настоящих людей. Поэтому там не внимают голосу поэта-пророка. Город враждебен поэту, враждебен искусству, которое только обременяет гордых и корыстных его жителей, чуждых всему прекрасному и отпавших от Бога.

Вопросы и задания

Почему поэт называет свою любовь к Родине странной?
Что любит поэт (например, степей холодное молчанье, полное гумно, избу, покрытую соломой, пляску с топаньем и свистом...)! Перечисляя, автор говорит - «за что, не знаю сам...». Согласны ли Вы с тем, что не все из перечисленного достойно любви, например избы, покрытые соломой? И все-таки они милы его сердцу. Как можно это объяснить?
Объясните значение слов и словосочетаний, попробуйте найти синонимы: отчизна, странная любовь, заветные преданья, отрадные мечтанья, взором медленным пронзая ночи тень, дрожащие огни печальных деревень. Какие слова Вы включили бы в разговорную речь?